Николай Сурков. Дважды рождённый

Их детство пришлось на период Великой Отечественной войны и непростые годы после неё. Но, несмотря на лишения и потери родных, они не сломались, а стали достойными гражданами своей страны. Они смогли сберечь память о прошлом и с честью трудиться на благо будущего.
Один из них – историк, сыктывкарец Николай Сурков, ребёнком попавший в фашистский концлагерь на территории Белоруссии.
Об испытаниях, выпавших на долю его семьи, он рассказал корреспонденту «Панорамы столицы» и в своей книге «Вопреки ударам судьбы».

Потеря кормильца
Николай Иванович родился в 1942 году в деревеньке Хитрово Малоархангельского района Орловской области, которая в ту пору была под гитлеровской оккупацией. Отца по состоянию здоровья не взяли в Красную Армию из-за травмы, полученной в детстве: упал с телеги под колесо. Фашисты же угнали его на заготовку леса к границе Брянской области и Белоруссии. Там он и был убит. Случилось это так. Однажды у отца из-за тяжёлой работы и давней травмы сдали нервы. Он выхватил у одного из охранников винтовку и направил на надзирателей. Те сперва разбежались, а потом решили отомстить: силы были неравные, да и подмога подоспела. Бунтовщика скрутили, а затем приговорили к расстрелу.

В концлагере
Так Акулина Михайловна, мама маленького Николая, осталась одна с тремя сыновьями (двое старших родились ещё до войны). Из соседней деревни к ней перебралась родная тётя — Дарья Сергеевна — с пятью детьми. Переезд был вынужденным, ведь её дом заняли фашисты под свой госпиталь.
Думали, что вместе будет легче выжить. Отчасти так оно и вышло. Вместе с другими сельчанами семью Сурковых угнали в гитлеровский концлагерь, расположенный в бывших военных казармах в городке Слуцк Минской области.
Это произошло за несколько месяцев до Орловско-Курской битвы. Обо всем, что тогда происходило, много позже ему рассказала в письмах двоюродная тётя Екатерина Никитична Фёдорова.
Кате во время страшных событий было 14 лет, а весила она всего 20 килограммов. Можно сказать, скелет, обтянутый кожей. В письмах к племяннику она описала жизнь и быт в концлагере, нарисовала схему расположения помещений.

Баланда из очисток и хлеб из опилок
Как же выживали узники в тех нечеловеческих условиях? К сожалению, это удавалось не всем. Ежедневно немецкие солдаты сотнями сбрасывали в большую яму заморенных голодом и непосильной работой людей.
Кормили в лагере скудно: как правило, выдавали порцию баланды с картофельными очистками, где изредка можно было выловить картофелину и оболочку от проса. Хлеб для узников пекли из опилок и разной шелухи.
«Как счастливый случай воспринимали приказ идти на кухню чистить картошку, — рассказывает Николай Иванович в книге «Вопреки ударам судьбы». — Во время работы ели кусочки сырой картошки. Пытались их прятать в волосах, чтобы покормить детей. Если при обыске находили такие кусочки, то нещадно били. Водой лагерь вообще не обеспечивался. Вшивые и грязные, его обитатели радовались любой лужице. Только в ней и можно было сполоснуть лицо и руки».

Жестокость полицаев
Полицаи, как и немцы, никаких поблажек узникам не давали. Наоборот, отличались ещё большей жестокостью. Если порой заключённых отпускали за ворота, то чаще всего в обмен на какую-нибудь вещь — кофточку или платок.
«Однажды был такой случай, — приводит пример в книге Николай Сурков. — Стоявший в воротах полицай разрешил группе женщин сходить к местным жителям, попросить хлеба. Сказал, чтобы возвратились в лагерь на следующий день, в его смену. Сменщик его был лютый, ничего хорошего от него ждать не приходилось. Одна девушка из группы, набрав немного хлеба, решила возвратиться в лагерь пораньше: «Там сейчас дежурит мой земляк, он меня пропустит». Действительно, у ворот её встретил полицай-земляк. Он отстегал несчастную плёткой».
Увы, такие отлучки из лагеря не всегда оканчивались благополучно и для упомянутой Кати Фёдоровой. Как-то ей с младшей сестрой Дусей удалось вырваться на окраину Слуцка. На обратном пути разъярённый фашист пнул подростка так, что она отлетела и сильно поранила ногу обо что-то острое. Немец выбил у неё из рук узелок с кусочками хлеба и затоптал сапогом. Она подняла грязный узелок и понесла с собой в лагерь, ведь там её ждали родные. О том времени всю жизнь ей напоминал шрам на ноге.
Однако жестокость не останавливала женщин, готовых на всё ради детей. Матери, преодолевая страх, продирались сквозь колючую проволоку и просили у местных жителей «хоть чуть-чуть хлебушка». А те всегда жалели невольников, сами жили трудно, но порой делились последним.

«Пахота» на минном поле
«Маленький ты был, а выглядел старичком, как заплачешь, лицо покрывалось морщинами, а ручки и ножки зависали плёточками», — рассказывала в одном из писем тётя героя Екатерина.
От невыносимых условий умерли два старших брата Николая и двое младших деток тёти его мамы. Чуть не погиб и Коля.
Осенью 1943 года часть узников перевезли жить в Руденский лагерь. Женщин под прицелами автоматов загоняли на минные поля и заставляли тащить за собой брёвна и бороны — так проверяли землю от смертельных ловушек. Что скрывать, каждый выход узников мог стать последним.
В это время их дети мерзли в холодных бараках. Однажды, вернувшись в лагерь, мама обнаружила Колю неподвижным, тельце его было едва тёплым.
Женщина заплакала и запричитала. К ней подошёл родной дядя, тоже заключённый, и буркнул: «Что ты возишься с покойником? Вынеси наружу!». Но мать в оцепенении прижимала ребёнка к груди, дышала на него. И отогрела: малыш пошевелился и ожил.
С тех пор она везде брала с собой единственного ребёнка, чтобы не потерять его, как двоих старшеньких. Судьба благоволила к ней: мать и сын выжили на той фабрике смерти.
После того как несколько узников подорвались на опасных полях, партизаны узнали об этом и перестали их минировать. Перешли на другие диверсии в тылу врага.

После освобождения
В июле 1944 года советские войска освободили узников концлагеря. Измождённые от нечеловеческих страданий мама с Колей на руках и её тётя с оставшимися тремя детьми двинулись до Орловщины. По дороге на них наткнулись отступавшие немцы, но бывших пленниц не тронули, а ринулись к полю. Потом подъехали советские танки. Один из солдат высунулся из люка, и женщины показали, в какую сторону убежали немцы. Танки пустились вслед за ними — добивать остатки фашистской нечисти.
Для советских войск начался период светлой полосы, они гнали недругов из своей страны и освобождали один за другим наши города.
Почти месяц мама с Колей добирались до родного дома, а пришли к руинам. Отчаявшись, женщина попыталась сойтись с вдовцом, но семейная жизнь с ним не заладилась, и она решила податься в родовое гнездо, к отцу Михаилу Илларионовичу. А в 1948 году скончалась от аппендицита по дороге в больницу. Коле в ту пору было шесть лет.
Жены дядьёв «постановили» сдать его в детдом. Но этому воспротивилась неродная бабушка мальчика — вторая жена деда по линии матери. Пристыдила, мол, как можно единственного сироту, да ещё малолетнего, при живых-то родственниках отдавать на попечение государства. Дедушка с ней согласился, и наш герой вырос в семье Михаила и Аксиньи Мотиных.

— За свой труд Н. Сурков имеет множество наград, в том числе медаль «Ветеран труда» и Почётную грамоту Республики Коми.
— Все, кому интересно, могут отправиться в своеобразное увлекательное путешествие, прочитав книгу Н. Суркова «Вопреки ударам судьбы». Она есть в библиотеках нашего города. В этой документальной хронике он ведёт повествование не от первого, а от третьего лица, рассказывая о судьбе Пётра Суркова. Псевдоним выбран неслучайно. Его носил дядя Николая Ивановича — участник Великой Отечественной войны Пётр Михайлович Мотин, на которого нашему герою всегда хотелось быть чуточку похожим.

Земляника в окопах
Несмотря на отголоски войны, воспоминания о детстве у Николая Суркова очень тёплые.
— В селе Архангельском, где мы жили, в первую пору после войны попадались раскуроченные машины и разбитые танки, — рассказывает «Панораме столицы» Николай Иванович. — Видимо-невидимо валялось всяческих мин и снарядов. Ребята постарше старались отгонять нас от этих послевоенных скопищ. А всё равно любознательность так и толкала меня к этим самым местам. Любил покопаться там. И даже как повзрослел, приезжал туда и собирал осколки снарядов. Один знакомый как-то сказал: если взять полметра той земли и просеять — не счесть, сколько железа в ней будет.
Сохранённые фрагменты снарядов Николай Иванович иногда приносит в школы на Уроки мужества, чтобы ребята их потрогали и ощутили дух того времени.
И в советское время, и в 2000-х годах Николай Иванович старался почаще приезжать на родную землю, в село Архангельское Глазуновского района Орловской области.
Он дорожит теми местами, считает, что сложился там как личность.
Словно цыган Будулай из широко известного фильма, он так же всегда обходил раненную войной землю, прочёсывал деревеньки, выбирался в лес, где когда-то собирал с ребятнёй ягоды и грибы. Вспоминает, что в лесу близ Архангельского после войны сохранялись окопы, усеянные душистой земляникой. Дети, не избалованные лакомствами, ели её и домой приносили. Как и упомянутый киногерой, путешествовать по тем местам он предпочитал всегда один. Наверное, для него это слишком личное, чтобы брать с собой кого-то в компанию.

Трудовые подвиги в Коми
Наша северная республика стала для Николая Ивановича второй родиной. Мечтал выучиться на геолога, но судьба сложилась иначе. После окончания семилетки поступил в Старооскольский геологоразведочный техникум Белгородской области, но в тот год с семилетним образованием принимали только на буровое отделение.
Выучившись на техника разведочного бурения, в 1960 году по направлению прибыл в Сысольскую геологоразведочную экспедицию (Вычегодская геологоразведочная партия), находившуюся в селе Малая Слуда, что в Сыктывдинском районе. А когда завёл семью и сын родился, появилась острая необходимость в жилье. Решил устроиться слесарем-сантехником в СМУ треста «Севуралсантехмонтаж» и не пожалел. Трудился на строительстве жилых домов и промышленных объектов Сыктывкара. Участвовал в возведении знаковых для Коми объектов: лесопромышленного комплекса, театра оперы и балета, второго корпуса пединститута.
Поскольку Николай Иванович всегда умел интересно рассказывать, то с удовольствием проводил занятия в начальной политшколе системы партийного просвещения. А в августе 1967 года его заметили и пригласили на должность руководителя лекторской группы Коми обкома ВЛКСМ.
— Ещё в начальных классах школы я прикипел душой к истории, — объясняет наш герой. — Этот интерес сохранился на всю жизнь. Я стал коллекционировать отрывные календари, собирать книги. Всё это и привело меня на заочное отделение Московского государственного историко-архивного института.

Историк, краевед, общественник
Герой очерка всегда стремился к новым знаниям. В 1972 году перспективного и толкового историка направили в аспирантуру Академии общественных наук при ЦК КПСС, где он защитил кандидатскую диссертацию. После окончания аспирантуры работал секретарём Вуктыльского райкома партии, первым заместителем Правления Коми республиканской организации общества «Знание», а по совместительству преподавал в пединституте и Сыктывкарском университете. Вскоре его избрали заведующим кафедрой общественных наук Коми республиканского института усовершенствования учителей, где он с успехом занимался переподготовкой учительских кадров.
Сейчас Николай Сурков активно участвует в ветеранской общественной деятельности. Всю жизнь он собирал по крупицам сведения о своей родословной и скомпоновал их в огромный архив. О многих родственниках может рассказывать часами.
У историка и общественника немало хобби, он увлекается филателией, нумизматикой и путешествиями. Побывал во многих уголках Коми и России. Но, пожалуй, самыми дорогими для него всегда были и остаются поездки на родную Орловщину.

Елена МУЗЫКАНТ.
Фото автора
и из архива Н.Суркова